РУКОЙ    СУДЬБЫ

А  может,   это  вовсе  – не  всерьёз,

И  надо  жить  рассудочною  правдой.

А   что  таким   пожаром  занялось,

На  продолженье  не  имеет  права

И  следует  немедля  погасить,

Себя  избавив  от  ненужной  ноши…

… Но  вечный  жребий  «быть  или  не  быть»

Рукой  судьбы  определен  и  брошен.

………………………….............

И  что  бы  ты  увидел,  если  б  смог

Мне  душу  развернуть  до  основанья?

Должно  быть,  перво-наперво,  росток

Несмелого  и  слабого  созданья.

Недетскую  понятливость  в  глазах

На  стыке  тех  пульсирующих  истин,

Которыми  вздувались  паруса

Послевоенной  черно-белой  жизни.

Затем – мой  неказистый  детский  сад,

Но   доброты   безмерной  и  уюта,

Где  длиннокосой  няни  теплый  взгляд

Звездою  негасимой  был  кому-то.

А  вот  и  школа  первая  моя,

Обшарпанные  старенькие  парты,

Где  в  классах  географию  хранят

Со  стенами  родившиеся  карты.

И  первая  учительница  в  ней

Как  вечный  символ  вечного  познанья,

С  кем  не  было  надежней  и  добрей

Простых,  как  день,  и  мудрых  назиданий.

… Еще… еще  внимательней  смотри,

Я  подгоню  твое  воображенье,

И  может  быть,  увидишь  изнутри

Застенчивой  девчонки  появленье.

Пуглива  и  болезненно-тиха,

Вся  в  бесконечно  перешитых  тряпках,

Хранимая  от  козней  и  греха

Рукою  свято  верующей  бабки.

Без  меры  и  без  памяти  любя

Ей  Богом  предназначенную  внучку,

Молилась  истово  не  за  себя,

А  чтоб  Владыко  не  забыл  о  лучшей

И беспечальной  доле  для  неё,

Хорошем  муже  в  будущем  и  детях.

И  чтоб,  как  в  сказке,  больше  никого             

Умней  и  краше  не  было  на  свете.

Наивная  светлейшая  душа

Себя  до  капли  внучке  отдавала.

И  день  за  днем  усердно,  не  спеша,

В  ней  романтизм  и  нежность  воспитала.

И  внял  молитвам  Всемогущий  Бог –

Послал  девчонке  мужа, сына,  имя.

На  перекрестках  жизненных  дорог

Была  она  заметна  и  любима.

Но  в  мир  иной  нелепо  унесла

Родного  мужа  хваткими  руками

Судьба,  оставив  лодку  без  весла,

Взамен  на  обжигающую  память.

С  тех  пор  минуло  двадцать  с  лишним  лет…

А  что  еще  своим  ты  видишь  оком?

Скажи,  знакомо  ли  тебе,  мой  свет,

Что  значит  быть  отторгнутым  до  срока?

Когда  в  тебе  роятся  и  бурлят

Земные  не  наигранные  страсти,

И  сердце  ждёт  (порою  невпопад)

Хотя  бы  каплю  солнечного  счастья.

Но, видно, перегружен,  как   всегда,

Господь   был   нескончаемой   работой,

И   свой  посыл  отправил  не  туда,

Решение  приняв  бесповоротно.

Но,  если  Бог  в  деяньях  справедлив,

То,  как  он  мог,   горючею  кручиной

За  истинность  и  искренность  молитв

Послать  мне   не  свободного   мужчину?

А  если  суть  и  помыслы  светлы,

И  ничего  Господь  не  перепутал

То  как  же  непомерно  тяжелы

такого  счастья  кованые путы!

И,  значит,  ведал,  что  вершил,   Творец,

Купюру  предлагая,  а  не  грошик.

К  тому  же,  всем  известно,  наконец,

Что  не  пошлет  он  непосильной  ноши.

Тот   груз  порой  то  бледен  и  не  прост,

То  вспыхивает  ярко,  словно   факел.

Сравнимы  с   целомудренностью  роз

Его  живые  солнечные  капли.

И  если  б  в  душу  заглянул  ты  вдруг

Туда,  где  нет  заведомых  раскладов,

Ты  понял  бы,  мой  безответный  друг ,

Что  ничего  другого  мне –  не  надо!

                  *   *   *

ПОПРАННЫЕ   СКРИЖАЛИ

Ну,  здравствуй,  мама!  Вот  уж   много   лет

Лежишь  ты  в  этой  вскопанной  постели.

То  ночь  её  накроет,  то  рассвет,

То  солнце  греет,  то  свистят  метели.

Прошу  тебя,  подай   хоть   малый  знак,

Что  ты  меня  усталыми  глазами

Увидела  сквозь  шорохи  и  мрак,

В  смирении  склонясь  под  небесами.

Стою  и  жду,  ты  слышишь  или – нет.

Слегка   качнулась  дверца  у  ограды.

Но,   может,  так  и   послан  твой   привет,

И  что  ты  тоже этой  встрече  рада.

Когда  наступит  и  моя  пора

Просить  у  Бога  места  и  покоя,

Я  думаю,  за  все  мои  «вчера»

Он  милостью  меня  не  удостоит.

Не  потому,  что  так  уж  я  грешна

И  заповедей  Господа  не  чтила.

Но  православной  сути  старина

Мне  трепета  святого  не  внушила.

Кругом  беспутство,  алчность  и  обман.

Не  сосчитать  всех  сирых  и  убогих.

А  сколько  лицемерья  даже  там,

Кто  призван  быть  наперсником  от  Бога!

Так  неужели  Богу  все  равно,

Что  святость  здесь  мифически  исчезла?

А  смертному,   едва  ли,   суждено

Родить   её   в  потугах  бесполезных.

Ты  ближе  к  Богу,  мама.  Помолись

(я  не  постигла  занебесных  правил),

Чтоб  в  души  тех,  с  кем  ты  делила  жизнь

Он  святости  и  мудрости  добавил.

И  если  б  каждый,  кто  сейчас  с  тобой

Томит,  как  ты,  распахнутую  душу,

Об  этом  же  возвысил  голос  свой,

Он  не  остался  б  к  просьбе  равнодушным.

Ну,  а  пока,  испытывая   грусть,

В  который  раз  я  искренне  покаюсь,

Что,  видно,  никогда  не  научусь

Не  тяжесть  приносить  к  тебе,  а – радость.

Прости  меня,  родная!  Не  казни

За  все,  что  нас  порою  настигало.

А  Богу,  как  сумеешь,  донеси,

Печален   мир,  где  попраны  скрижали.

                         *   *   *

ЛАКОМЫЙ    КУСОЧЕК

          (басня-быль)

Как  скучно  было  б  жить

нам,  право  слово,

И  пресно,  изъясняясь  фигурально,

Когда  бы  тема  Ильфа  и  Петрова

И  ныне  не  была  так  актуальна.

………………………………………

Его  страна  звалась  пансионатом,

Он  был  её  правителем  отменным –

Рачительным,  находчивым,  богатым

С  запасом  конвертируемых  денег.

В  осенне-зимне-слякотную  пору

Поток  людей  и  денег  сокращался.

Тогда  страна  без  всяких  разговоров

Ремонтом  ежегодным  занималась.

И  в  этот  раз  настойчиво  и  властно,

Чтоб  семечками  челядь  не  шуршала,

Он  повелел  и  споро,  и  пристрастно

Всё  обновить,  где  что-то  обветшало.

Все  подданные  враз  зашевелились.

И  хоть  кому-то  стягивало  скулы,

Но  в  кучу  мебель  старую  свалили –

Столы,  диваны,  тумбочки  и  стулья.

В  саду  садовник  вёл  цветочный  сервис.

Он  (сколько  мог!)

был  искренним  и  честным.

Но каждой  клеткою  своей  и  нервом

Стоял  на  страже  личных  интересов.

Изо  всего  отброшенного  хлама

Старик  приметил  кое-что  украдкой.

И  пару  стульев  мимо  глаз  охраны

К  себе  на  дачу  вывез  для  порядка.

Назавтра  гнев  правителя  был  страшен:

Кто  вынес  стулья  из  его  чертога?

И  лик  его  был  яростью  окрашен,

Неслись  проклятья  дьяволу  и  Богу.

С  испуганным  сознаньем  и  сердцами

Вся  челядь  вмиг  старьё  перевернула

И  стулья  онемевшими  руками

Пред  очи  их  правителя  вернула.

Он  чуть  притих.  Но  двух  не  досчитался.

На  ключ  закрылся  за  массивной  дверью.

И  ( кто-то  в  щелку  влипнуть  догадался) –

Накинулся  на  стулья  диким  зверем.

То  ножницы,  то  ножик  в  ход  пускал  он

И  как  мясник  им  вспарывал  сиденья.

… За  дверью  гоготал  и  зубоскалил

Весь  двор  его  роскошного  владенья.

Но,  выпотрошив  стулья  и  не  веря

Своим  глазам  до  умопомраченья,

Он  приказал  всё  заново  проверить,

Пообещав  награду  за  раденье.

Видать,  щедра  была  его  потачка –

Нашелся,  кто  в  ночи  подслеповатой

Увидел,  как  прибрал  себе  на  дачу

Старик  два  стула  из  пансионата.

Как  гром  средь  неба  ясного  правитель

К  холопу-своевольнику  явился.

И,  взглядом  осмотрев  его  обитель,

На  стулья  с  облегчением  воззрился.

Он  их  забрал  без  всяких  объяснений.

(Так  быть  могло  не  только

в  теплом  Сочи).

Не  знал  старик,  что  спрятаны  в  сиденье

Сто  тысяч  евро – лакомый  кусочек.

(текст  подготовлен  на  основе  фактического  материала,  взятого  из  Ленты  новостей  г.  Сочи  за  15. 03. 2016)

                              *   *   *

ВСЁ   ТЕЧЁТ,,,  ВСЁ  МЕНЯЕТСЯ,,,

Как  много  цветов  и  как  много  вина

И  шума  бывало  и  блеска.

Дышала   гитарной  струной  старина,

Звучали   любимые  песни.

Читали  стихи,  затевали  игру,

Смекалку  и  юмор  тараня.

И  не  было  тех,  кому  не  ко  «двору»

Была  бы  такая  программа.

О,  праздники-встречи – врачующий  Храм!

Теперь  он – лишь  в  воспоминаньях.

Судьба  разметала   по  разным   углам

Прекрасной  поры  достоянье.

И  годы  умчались,  как  сказочный  дым,

Как  прерванный  сон  на  рассвете.

И  старость  неровным  дыханьем  своим

Тебя,  словно  пленника,   метит.

Но  c  прежним  бунтарством  диктует   строка:

 –  Я  жду  вас,  друзья!  Приходите!

…  Лишь  хлеба   кусок  да  пакет  молока

С  собой  по  пути  прихватите….

                             *   *   *

ЗА   ШЕПОТОМ   РУЧЬЯ

                                           (брату  Николаю )

Бежит  ручья  живая  дрема,

То  вдоль,  то  за  угол  зовет

У  стен  родительского  дома

За  днями  дни,  за  годом  год.

В  него  кораблики  пускали 

Другие  дети  и  до  нас.

И  нам  с  тобою,  брат, досталось

С  них  не  сводить  пытливых  глаз.

Кораблик  долго  провожая,

Вслед  семенили  за  ручьем.

Пути  счастливого  желали,

Когда  он  таял  под  бугром.

… Прошло  полвека,  даже  больше,

А  ручеёк  и  ныне  там.

Лишь  в  обветшалом  доме  ропщет

Заблудший   ветер   по   углам.

Когда-то  в  детстве,  в  самом  деле,

Смешав  в  себе  восторг  и  страх,

Неслись  мы  в  санках  самодельных

Под  горку,  как   на  парусах.

И,  может,  прямиком  оттуда,

От  тех  корабликов  простых,

Летящих  санок  безрассудно

И  стал  ты  пленником  своих,

Еще  не  ясных, изначальных

Идей,  где  ждал  тебя  простор,

Свистящий  ветер  за  плечами

И  первый  друг – стальной  мотор.

По-своему  непрост  и  труден

Судьбы   твоей  «девятый  вал».

Но  скорость – первою  подругой

И  первой  милой  ты   назвал.

Тебе  просторы  покорились

И – кто  б  когда  подумать  мог! –

Ты  по  дорогам  всей России

Проехал  вдоль  и  поперёк.

К  движенью  жизни  многоликой,

К  шуршанью  ровному  колес

И  всей  водительской  палитре

Ты  просто-напросто  прирос.

Мелькала  точками  отсчета

Жизнь,  прорастая  сединой.

Но  и  сейчас  готов   еще   ты

Тряхнуть  бывалой   стариной.

… А  там  у  стен  родного  дома

Про  даль  неведомых  дорог

Опять  кому-то  в  светлой  дрёме

Чуть  слышно  шепчет  ручеек.

                                 *   *   *

ЛЕЧУ    КУВЫРКОМ

Если   взгляд  твой  рассеян  и  скучен,

А меж  нами –  глухая  стена,

И   заметна  в  лице  равнодушном

Напряженного  нерва  струна.

Если  коротко,  вскользь  сохраняя

Дружбу  прежних  бесчисленных  дней,

Ты   тревогу   в  меня    поселяешь

Отчужденностью  зримой  своей ,

То  в  таком  обездоленном   мире

Ты – моя  ледяная  зима,

Где  от    стылых  штрихов  и  пунктиров

И  сама-то  продрогла   сна.

Если  смотришь  волнующим  взглядом,

Если  вдруг  без  причины  молчишь,

И,   нарушив  привычный  порядок,

Миг  прощанья  у  выхода  длишь,

Если  робко  несмелой  ладонью

Ты  мою  прикрываешь  ладонь,

А  в  глазах,  перекрестно  смущенных,

Оба  прячем  нездешний  огонь –

Ты – моё  васильковое  лето,

Неохватных  небес  голубень.

И  немереным  счастьем   согреты

Каждый   миг   мой  летящий  и  день.

То  вдали  ослепляешь,  то  рядом .

То  теплом  настигаешь,  то – льдом.

Колокольным  бунтует  ударом

Сердце  в смутном  раскладе  таком.

Но  любовь  не  подвластна  канонам,

Нипочем  ей  ни  ветер,  ни  гром.

И   за  ней  в  безотчетном  разгоне

Я  куда-то  лечу  кувырком.

                       ***

КОГДА    РАЗВОДИТ    РАССТОЯНЬЕ

Мне  расстоянье –  не  помеха

Для  радости,  надежд  или  обид.

Куда  бы  ни  ушел  ты,   ни  уехал,

Моя  душа  с  твоею  говорит.

Не  устает  чему-то  удивляться,

То  тихо  петь,  то  плакать,  то  внимать

И  «тонкою  рябиною  качаться»,

И  дни  до  встречи  загодя  считать.

Ты  можешь  быть  хоть  за  Полярным  Кругом

Или  спуститься  на  морское  дно,

Любимою,  сестрой   или   подругой ,

Но  рядом  я  с  тобою  все  равно.

Когда  нас  расстояние  разводит,

Когда  оно  намеренно  молчит,

Как  быстро  и  беспамятно  уходят

Остатки  разногласий  и  обид.

Когда  и  мысль,  и  дух,  и  осязанье –

Всё – встречи  ждет  и  робко,  и  в  разбег,

Там  просто  не  бывает  расстоянья,

Где  человеку   нужен  человек.

                          ***

ОНА   ИСКАЛА   НАС

Я  не  прошу  меня  любить,

Пойми – мне  этого  не  надо:

Ни  слов  заветных  говорить,

Ни  обжигать  горячим  взглядом.

Ни  тех  прощаний  под  луной,

Когда  неровно  сердце  бьется,

И  неотступно  за  тобой

В  ночи  душа  моя  несется.

Не  надо  так  тягуче  длить

Молчанья   хрупкого  минуты

И  что-то  тайное  будить,

Не  вняв  холодному  рассудку

С  людьми  и   миром  не  в  ладу

От  колдовского  наважденья

Горела,  будто  бы  в   аду,

Я  в  омуте  сердцетрясенья.

И  ты – не  слеп,  но  окружен

Стал  будто  облаком  тумана.

Так  не  раскрывшийся  бутон

К  себе  загадочностью   манит.

Но  там,  где  чувствам  воли  нет,

А  сердце  все-таки  хмелеет,

Есть  лишь  единственный  совет –

Быть  вопреки  всему  сильнее.

Осколками  усыпан  путь

Любви,  удержанной  тобою.

Но…  вспомнишь  ты  когда-нибудь,

Она  искала  нас  обоих. 

Зачем  же  снова  говорю,

Что  мне  любви  твоей  не  надо,

И  тут  же   заживо  горю

В  костре  услужливой  неправды?

                    *    *   *